Гламур - Страница 70

– Здесь нет ничего необычного. Что же, по-твоему, это доказывает?

– Если говорить о вас двоих – ровно ничего, если говорить о восприятии людьми друг друга – довольно много. Для нас совершенно нормально не замечать основную массу окружающих. Мы видим только то, что сами хотим, только то, что нас интересует. Возможно, изредка замечаем то, что случайно привлекло внимание. Я просто пытаюсь сказать, что существуют люди, которых мы не видим никогда. Правда, их совсем немного. Они занимают самые низшие ступени в иерархии зрительного восприятия, поэтому их замечают в последнюю очередь или не замечают вовсе. Обыкновенные люди вообще не умеют их видеть. Они совершенно незаметны. Они невидимы от природы – люди-невидимки.

Я сделала паузу.

– Ричард, я – человек-невидимка, – произнесла я. – Ты видишь меня только потому, что сам этого хочешь.

– Это нелепо, – отозвался ты. И тогда я сказала:

– Смотри на меня, Ричард.

Я встала перед тобой и позволила себе ускользнуть в невидимость.

17

Мы возвращались в отель молча. К моему изумлению, ты выглядел крайне раздосадованным. Ты ни словом не обмолвился о моей невидимости, только что наглядно продемонстрированной, – и я понятия не имела, как вести себя дальше. Я раскрыла тебе величайший секрет своей жизни, дала объяснение, которого ты добивался, я ожидала всего, но не безразличия. А ты не пожелал понять! Ты просто ничему не поверил, ты держался так, будто тебе вовсе нет до этого дела. Невидимый человек – есть ли что-то поразительней? Я исчезла прямо у тебя на глазах, а ты вел себя так, будто ничего не произошло. В это было трудно поверить!

Быть может, я сделала что-то не так? Допустила оплошность, ненароком коснулась какой-то старой раны, душевной травмы, причиненной еще в детстве, память о которой ты пытался похоронить? Или я невольно пробудила в тебе внутренние противоречия, которые ты бессознательно подавлял: возможно, все дело в твоих скрытых гламурных способностях, о которых ты предпочитаешь не знать? Ты так решительно отказывался воспринимать увиденное, что я не смела начать разговор снова.

Литл-Хейвен нам понравился, и мы решили задержаться еще на три дня. Хотя мы больше не возвращались к моей невидимости, недосказанность стояла между нами. Я не знала, с какой стороны к тебе подступиться, потому молчала, и вскоре эта стратегия – похоже, мудрая – стала приносить плоды: ты пришел в доброе расположение духа, и в наших отношениях вновь воцарилась гармония. Нам снова стало хорошо друг с другом, я могла теперь спокойно обдумать случившееся. В конце концов я пришла к заключению, что допустила просчет. Вероятно, мои объяснения были не вполне внятными. Ты либо не понял моих слов, либо тебе показалось, что я говорила не буквально.

И все же я отчетливо помнила, что, когда я стала невидимой у тебя на глазах, твой взгляд затмился облаком – верный признак того, что ты все видел: заметил, как я исчезла, и все отлично понял.

Я желала тебя, Ричард, и твой гламур притягивал меня, но я понимала, что ты совершенно отказываешься в него верить. Теперь я не сомневалась, что задела-таки тебя за живое и что тебя не следует торопить. А вечером накануне отъезда в Лондон случилось нечто подтвердившее мои предположения.

Путь предстоял неблизкий, и ты захотел посмотреть карту, которая осталась в машине, а она была на платной стоянке на самой окраине городка. Мы вышли из номера вместе, но по дороге я решила заглянуть в книжный магазинчик, который заметила на главной улице. Потратив минут пятнадцать на изучение корешков, я вышла на улицу и неторопливо двинулась по направлению к морю, надеясь встретить тебя по дороге в отель. Вместо этого я неожиданно увидела Найалла.

Возможно, мне только показалось, что это он. Так или иначе, молодой человек на верхней площадке лестницы, ведущей к пляжу, обликом очень напоминал Найалла. Был теплый летний вечер, народ толпами гулял по улицам. Мимо меня прошла шумная группа девочек-подростков, и на время я потеряла его из виду.

Последние три дня я почти не вспоминала о Найалле. Хотя я не сомневалась, что он следует за нами, я запретила себе думать о нем. И вот внезапно я увидела его. Значит, он снова стал для меня видимым! Даже не подумав, зачем я так поступаю, я перешла через улицу и направилась туда, где только что стоял Найалл. Но его и след простыл. Я оглядела пляж и набережную в обоих направлениях, но напрасно.

Я повернула назад и тут же заметила его снова. На этот раз – никаких сомнений. Я узнала его одежду: светло-синюю куртку, широкие темно-синие брюки, ворот розовой рубашки, почти скрытый позади длинными прямыми волосами. Мы были вместе, когда Найалл украл эти вещи, и с тех пор он с ними не расставался. Кроме того, у него была особая манера двигаться: походка, быть может, несколько вычурная – мягкая и пружинистая, как у манекенщика на подиуме. Для человека, которого никто не видит, Найалл, пожалуй, слишком уж трогательно заботился о своей внешности.

Я двинулась за ним следом по главной улице, но у входа в пивную «Красный лев» он внезапно исчез. Решив, что он зашел внутрь, я направилась к двери, но, не пройдя и полпути, опять увидела его. Он был всего в нескольких ярдах и шел прямо на меня. Теперь, столкнувшись с ним нос к носу, я была поражена его видом: одежда грязная и мятая, волосы немытые и нечесаные, многодневная небритость, скрывавшая большую часть лица. Глаза дико блуждали, тусклый взгляд сквозил отчаянием, от былой самоуверенности не осталось и следа. Он прошел мимо меня, почти не дав себя рассмотреть, но в нос мне ударил крепкий запах его потных подмышек и давно не стиранного белья. Я никогда не видела его таким: Найалл всегда был безупречно одет, регулярно мылся и тщательно следил за собой.