Гламур - Страница 16

На самом деле Грей точно помнил, когда в последний раз был во Франции. Три года назад он ездил в Париж в составе бригады, освещавшей президентские выборы. Их тогда сопровождала одна сотрудница агентства, свободно говорившая по-французски. Она-то и вела все переговоры, а сам он за время поездки не сказал по-французски и двух слов. Из всей этой поездки он хорошо запомнил только ночь, проведенную в постели с той самой сотрудницей. Звали ее Матильда, и она по-прежнему работала в агентстве, быстро продвигалась по служебной лестнице и сейчас уже занимала должность заместителя исполнительного директора.

– Во время следующего сеанса, – сказал Хардис, – я все запишу на пленку. Сегодня я не вел запись, поскольку не ожидал, что мы продвинемся так далеко. Думаю, вам все же следует взглянуть на это.

Он передал Грею листок бумаги, вырванный, судя по всему, из блокнота.

– Узнаете почерк?

Грей бросил беглый взгляд на листок, потом уставился на него с изумлением.

– Это мой почерк!

– Помните, как вы это писали?

– Откуда у вас этот листок?

Он быстро пробежал глазами текст. Это было описание зала ожидания в каком-то аэропорту: толпы людей, суета возле стоек регистрации, носятся дети, из громкоговорителей звучат объявления о рейсах.

– Похоже на отрывок из письма. Когда я это написал?

– Минут двадцать назад, когда были под гипнозом.

– О нет, этого не может быть!

– Вы попросили бумагу, и мисс Гоуэрс передала вам свой блокнот. Тогда вы замолчали и писали до тех пор, пока я не забрал у вас ручку.

Грей прочитал текст снова, но нет – ни одна струна в нем не дрогнула. То есть все выглядело знакомо, но лишь потому, что речь шла о самой обычной суматохе, скуке и нервозной атмосфере в зале ожидания, где ему приходилось не раз бывать. Последние полчаса перед посадкой неизменно приводили его в состояние крайнего раздражения. Сказать, что он боялся летать, – преувеличение, но он всегда нервничал перед полетом, дергался, желал, чтобы путешествие оказалось позади. Он вполне мог описать такое вот ничем не заполненное, вынужденное томление в зале ожидания в аэропорту, но как раз об этом нынешним утром думал меньше всего.

– Ничего не могу сказать, – произнес он наконец. – Понятия не имею, что это значит. А вы как думаете?

– Возможно, это часть письма, как вы сказали. Или отрывок из книги, прочитанной давно, или фильма. В общем, проделки памяти. Или, возможно, это было с вами на самом деле, и воспоминание об этом всплыло под гипнозом.

– Да, видимо, так. Непременно!

– Что ж, вполне вероятно. Но именно к этому предположению мы обязаны отнестись с предельной осторожностью.

Хардис бросил взгляд на стенные часы.

– Но ведь это я и пытаюсь нащупать.

– Вот поэтому осторожность не повредит. Нам предстоит долгий путь. На той неделе, когда мы встретимся снова…

Грей почувствовал, как в нем шевельнулось раздражение:

– Надеюсь, что скоро меня здесь не будет.

– Неужели прямо на следующей неделе?

– Нет, но чем скорее, тем лучше.

– Что ж, отлично.

Хардис явно спешил покинуть кабинет. Александра Гоуэрс тоже направилась к двери, прижимая к груди блокнот, словно спящего младенца.

Грей, который не мог подняться без посторонней помощи и по-прежнему оставался в кресле, спросил вдогонку:

– Ну, и к чему мы пришли? Есть хоть какой-то результат?

– В следующий раз постараюсь внушить вам дополнительную установку – удержать в памяти все, что произойдет во время глубокого транса. Это поможет нам разобраться в ваших ощущениях.

– А что с этим? – спросил Грей, подразумевая листок из блокнота, исписанный его рукой. – Могу я оставить записку у себя?

– Если хотите. Впрочем, нет, лучше сохранить ее в истории болезни. На следующей неделе мы попробуем использовать этот текст как отправную точку для повторного погружения.

Он взял листок из рук Грея. Тот не стал противиться, хотя ему было бы любопытно еще раз спокойно перечитать запись. Впрочем, он уже решил для себя, что ничего важного там нет.

Перед самым уходом Александра подошла к нему.

– Хочу поблагодарить вас за то, что позволили мне присутствовать.

Она протянула руку, и они снова обменялись рукопожатиями, так же сдержанно, как и при знакомстве.

– Когда я пытался увидеть вас, – сказал Грей, – вы действительно были здесь, в кабинете?

– Разумеется.

– На том же стуле?

– Я не сдвинулась ни на дюйм.

– Как же тогда я не увидел вас?

– Это называется «наведенная негативная галлюцинация» – стандартный тест, которым обычно пользуются для контроля состояния гипнотического транса. Вы знали, что я здесь, знали, где и как меня увидеть. В какой-то момент вы смотрели мне прямо в глаза и все же не видели, поскольку ваш мозг был не в состоянии реагировать на мой зрительный образ. Эстрадные гипнотизеры обожают проделывать подобные трюки. Обычно они еще усиливают эффект, заставляя человека видеть окружающих без одежды.

Александра произнесла это очень серьезным тоном, все так же нежно прижимая блокнот к груди, потом сдвинула очки на переносицу, задумчиво разглядывая лицо Грея, и добавила:

– Разумеется, этот тест работает лучше, если в нем участвуют лица противоположного пола.

– Понятно, – сказал Грей. – Ну, во всяком случае, искать вас было приятно.

– Искренне надеюсь, что вам удастся восстановить память, – сказала она. – С нетерпением буду ждать результатов.

– Я тоже, – сказал Грей.

Они вежливо улыбнулись друг другу. Девушка повернулась к двери и вышла в коридор.